Маркус Габриэль — немецкий философ, исследователь античного скептицизма, трансцендентальной онтологии и философии мифологий, соавтор Славоя Жижека. Главный тезис его онтологии: единороги существуют, а мир − нет. Специально для T&P редактор журнала «Финиковый Компот» и аспирант философского факультета МГУ Евгений Логинов поговорил с профессором Боннского университета о прогрессе в философии и многообразии рациональностей. Публикуем интервью и видеозапись лекции немецкого исследователя, которая прошла в мае на философском факультете МГУ.
— Что вы думаете о месте кабинетной философии в современной науке? Каковы отношения между такой традиционной философией и популярной в наши дни нейро- и экспериментальной философиями? Какова роль математической логики в философии?
— Метафора кабинета не очень удачна, так как она маскирует очевидную значимость философских дискуссий. Нет такой философии, которую мог бы практиковать изолированный от общества гений, сидя в кресле, вытягивая структуру логической мысли и высвечивая ее своим мышлением. Различие между «кабинетной» и «экспериментальной» философиями, скорее, служит инструментом полемики. Во многих случаях подчеркивать значимость эксперимента или сногсшибательные результаты изучения мозга — значит исповедовать определенную форму идеологии. Она нужна для того, чтобы дать голос типичной ненависти философов к самим себе — дать им почувствовать, что им удалось немного разбавить безвкусный суп чистых философских понятий.
В общем, мне не очень нравится, когда к философской работе привлекают разного рода специалистов. Это касается и математической логики. Я приветствую ее использование, пока это полезно. Однако трудности появляются во время перевода совершенно ясного философского утверждения на гораздо более запутанный диалект символической логики. Введение результатов исследований в области математической логики в философию может быть одновременно и полезным и ошибочным. Просто подумайте обо всех трудностях, которые окружают парадоксы теории множеств или теоремы Геделя.
— Как вы могли бы описать свой метод?
— Я начинаю с проблемы, которую, как я полагаю, трудно решить. Затем, чтобы начать диалог с мертвыми и живыми философами, я смотрю на решения, которые предлагались в истории философии и в современной литературе. Таким образом достигается определенный охват пространства возможных решений. Сейчас мой метод предполагает разработку проблемы только в том случае, если я чувствую, что все доступные решения по той или иной причине не могут обеспечить адекватный подход к рассматриваемому понятию. В этих случаях я копаю глубже в структуру дебатов, чтобы либо увидеть, где я ошибся, либо понять, могу ли я предложить нечто новое.
— Нуждаемся ли мы в метафизике как сверхнауке? Или задача профессоров философии — изобретать новые мировоззрения и мыслить иначе? Может ли сейчас кто-нибудь быть систематическим философом или эта эпоха давно прошла?
— Я считаю, что метафизику нужно подвергать критике. Я выступаю против любых мировоззрений. Проблема в том, что многие ученые действительно практикуют дурную метафизику или чрезмерно обобщают результаты местного значения. До недавнего времени это было преимущественно проблемой физики, однако теперь стали популярны нейронауки. Сама идея того, что можно опровергнуть наличие у нас свободы воли, ставя эксперименты в лаборатории, меня чертовски пугает.
«Нам нужно понять, до какой степени проблемы философии являются побочным эффектом многообразия рациональностей»
Кроме того, метафизические взгляды вроде тех, что вселенная может быть голограммой, что мы на самом деле живем внутри Матрицы и тому подобные, есть признаки большой путаницы и, следовательно, не должны быть поняты как свидетельства того, что наука теперь стала научной фантастикой. Думаю, что философия должна стремиться к более широкому взгляду. Если мыслить «систематически» — значит осознавать, что все философские понятия как-то связаны друг с другом именно потому, что они стоят выше стилей и привычек мышления, — логических форм, как
— Можно ли сказать, что цель вашей философии − решить проблему религии и науки и сделать людей более терпимыми?
— Это важный аспект. Этико-политический императив, стоящий за моей деятельностью, состоит в том, чтобы преодолеть мнение, что религия является формой науки для идиотов, а наука является формой религии или мировоззрением без Бога. Мы нуждаемся в более глубоком понимании религии, более глубоком знании истории религий и их разнообразия. Сейчас философы гораздо хуже понимают это, нежели в XIX веке. Существует не только прогресс, но и регресс в философии.
— Каковы главные различия между классической европейской философией и философией ХХI века?
— Я верю, что современная философия выходит за пределы любых границ или, по крайней мере, должна к этому стремиться. Философия по своей природе универсальна. Однако существуют причины, почему мы думаем о философии как о
Я преподаю философию на разных языках и всегда поражаюсь тому, какое множество ходов предлагает тебе язык, которым ты пользуешься. Это не отменяет универсальности философского мышления, но ведет к тому, что мы должны впустить как можно больше в саму философию. Классическая европейская философия также как и огромные пласты современной философии основаны на разного сорта вредных предрассудках по отношению к людям с разным воспитанием. Я не вижу оснований придерживаться традиционной гегемонии или иерархии, которые обычно связывают со словами «европейская философия», а также с словосочетанием «англоязычная аналитическая философия».
— Могли бы вы кратко описать философскую ситуацию в современной Германии?
— К счастью, в Германии от серьезного философа все еще ждут, чтобы он разбирался в Лейбнице, Канте, Фихте, Шеллинге, Гегеле, Гуссерле. Сейчас работают множество хороших философов — например, Пирмин Штекелер-Вайтхофер, Антон Кох, Себастьян Редль, Томас Буххайм, Рахель Йегги, которые считают, что стандарт работы задают именно эти великие фигуры прошлого.
— Что вы думаете об идее прогресса в философии? Понимают ли современные мыслители Платона или Канта лучше, чем сами Платон и Кант?
— Я полагаю, что философия прогрессирует. Однако настоящий прогресс не является углублением, а, наоборот, выходом к поверхности. Сейчас мы лучше понимаем, что ставилось на карту во многих спорах: подумайте о понятиях вроде существования, свободной воли, сознания, действия, знания и других. Нужно признать, что философия сейчас − это наука, а не вид пророческой деятельности.
Что до Канта и прочего: я уверен, что мы понимаем некоторые из сделанных им шагов лучше, чем он. Однако мы далеки от того, чтобы превзойти его. Просто подумайте, чего бы стоило сейчас написать нечто вроде трех «Критик». Кант, вероятно, не смог бы выстоять в споре с современным философом. Но все равно его прозрения и даже его аргументы все еще лучше, чем большая часть того, что производится в наши дни.
Прогресс в философии существует. Но, чтобы делать настоящий прогресс, мы должны воссоздать идеал большой книги. В противном случае, мы застрянем с более или менее бессмысленными статьями на 20-50 страниц, где раскрываются возможные линии мысли без того, одна из них когда-либо действительно была выбрана. Настоящий прогресс в философии, вероятно, будет тогда, когда мы снова начнем писать с точки зрения вечности. Но это сложно для всех нас с тех пор, как мы поняли, что все мы смертны и что никто из нас не имеет бессмертной души.
— Я должен спросить вас о Хайдеггере и его «Черных тетрадях». Могли бы вы рассказать о своей роли в этой истории?
— Моя роль в этой истории заключается в том, что из чтения этих текстов я узнал, что Хайдеггер был просто обыкновенным нацистом, как и говорил об этом Хабермас еще в 1950-е годы. Поражает, что кто-то мог поднимать новые глубокие философские проблемы, создавать возможности для творческой активности и в то же время быть упрямым, невежественным и стандартным нацистским расистом и антисемитом. Очевидно, что Хайдеггер был просто не способен думать философски о реальных проблемах. На мой взгляд, эти тексты полностью уничтожат наследие Хайдеггера. Мы будем вынуждены признать, что все, что мы думали о его текстах, было проекцией нас самих. Это не так плохо, как кажется. То, что такие разные люди, как Деррида, Тугендгат или Дрейфус, делали с Хайдеггером, остается полностью законным, даже несмотря на то, что Хайдеггер, видимо, был честен, постоянно настаивая на том, что он делает не философию, а
15 мая на философском факультете МГУ Маркус Габриэль прочитал лекцию, посвященную метафизике и постметафизике в современной немецкой философии.
Комментарии
Комментировать