Основатели проекта Glinka говорят о том, что создали не просто школу современной музыки, в которой преподают успешные российские и мировые музыканты, но еще и платформу для диалога, сотрудничества и творческих экспериментов между состоявшимися артистами и новичками. В интервью T&P Дима Панов и Андрей Рощевкин рассказали, каким может быть современное музыкальное образование.
О команде
У Glinka двое основателей — Андрей Рощевкин и Дима Панов, к которым на этапе MVP (Minimum viable product. — Прим. ред.) присоединились кофаундеры Moscow Coding School Вадим Резвый и Кирилл Жвалов, консультировавшие «Глинку» от идеи до запуска и подтянувшие для работы над проектом весь многочисленный менеджерский состав MCS. Фактически Glinka и Moscow Coding School — это как Йоко Оно и Джон Леннон, и в ближайшее время мы готовимся сделать громкое заявление для прессы о планах по изменению мира в стиле песни «Imagine».
Что касается нашего бэкграунда, то Андрей дисраптил маркетинг-поляну — занимался брендами Fred Perry, KixBox, adidas и многими другими, работал в агентстве Louder, а на досуге писал техно. Дима в конце 2000-х был вокалистом в группе Dot Dash, допевшись до обложки «Афиши», работал журналистом, редактором журнала «Хулиган», медитировал на тишину в музеях MMOMA и «Гараж». Кирилл же с Вадимом — патриархи инновационного образования и уже не раз отсвечивали на обложке T&P.
С чего все начиналось
А начиналось все с того, что в процессе музицирования Андрей понял, что достиг своего на тот момент потолка, что нужно расширять инструментарий, открывать горизонты и так далее. И стал учиться по туториалам в интернете, изучать школы, в которых преподают Ableton и электронную музыку. Но оказалось, что заниматься по туториалам мучительно (это как заниматься сексом по самоучителю или пытаться вести непринужденную беседу с иностранцем, пользуясь разговорником), а сервис и результаты большинства школ Москвы по тем или иным причинам не устраивали. В этот момент и пришла идея самому организовать школу, где все было бы по высшему разряду. В качестве ориентиров были ведущие школы электронной музыки мира: нью-йоркская Dubspot и лондонская Point Blank, а также, разумеется, знаменитый бостонский Berklee College of Music, задающий тон в мировом музыкальном образовании.
Дима работал в музеях современного искусства и, параллельно увлекаясь музыкой, решил, что современная музыка во всем ее многообразии — явление, не менее достойное серьезного подхода, чем современное искусство, в котором существуют свои арт-школы, музеи, цех критиков, искусствоведов, кураторов, пишутся книги, проводятся конференции — в общем, все обставлено очень чинно и благородно. В музыке такое отношение существует только к академической музыке и, может быть, к джазу, а все остальное считается недостойным внимания звуковым мусором, уделом плебеев или проходимцев. Хотя именно «вся остальная» музыка и есть звуковая реальность, в которой мы живем, именно эта музыка окружает нас в 99% случаев, а не классика. В подобных размышлениях и возникла идея заняться неакадемической музыкой всерьез. Появилась идея сделать что-то вроде contemporary art school, но музыкальной, где студенты овладевали бы современными инструментами продюсирования, подкрепляя навыки актуальным интеллектуальным багажом. В качестве прототипов представлялись лондонский Central Saint Martins, лондонский же Goldsmiths College, нью-йоркский Cooper Union или тот же Berklee.
Музыкальное образование и электронная музыка
В России музыкальное образование прочно ассоциируется с академизмом, со строгой учительницей из фильма «Пианистка», которая бьет тебя по пальцам за фальшивую ноту и вообще делает тебе большое одолжение, тратя свое драгоценное время и бесценный талант на такую криворукую бездарность, как ты. На деле, возможно, все и не так удручающе, но мы то и дело слышим истории о психологической травме, нанесенной музыкалкой. И этот стереотип многих людей отталкивает от занятий музыкой.
Тем временем в мире музыкального образования происходит масса интересных вещей. И тут самое время перейти к учебным заведениям, которым мы уже выразили свое почтение чуть выше. Начнем с бостонского Berklee College of Music, самого престижного музыкального училища мира. Помимо стандартного консерваторского набора программ для композиторов и оркестровых исполнителей, там есть также программа Electronic Production and Design, которая наиболее релевантна тому, что предлагает и к чему стремится Glinka. Студенты, обучающиеся на этой программе, делают то же, что и наши студенты: работают в музыкальных редакторах, экспериментируют со звуком, заморачиваются по музыкальным девайсам. Длится это счастье восемь семестров, то есть целых четыре года, и в конце выдается диплом бакалавра. Есть в Беркли также и огромное количество специальных курсов по отдельным дисциплинам. Среди релевантных нам — Producing Music with Ableton Live, Sound Design for Electronic Musician, Sampling and Audio Production, Performing with Ableton Live, Keyboard for Electronic Musician, Mixing and Mastering for Electronic Musician. Такие курсы состоят из 12 занятий и стоят $1 449.
Goldsmiths University of London — один из ведущих университетов Великобритании. А в Великобритании, как известно, самое дорогое образование в мире. Итак, что же британские коллеги предлагают за бешеные деньги: есть программы foundation, бакалавриат и магистратура по музыке вообще: тут тебе и духовная музыка, и классика, и опера, и джаз, и популярная музыка, и
Point Blank Electronic Music School — бойкая лондонская музыкальная школа, заточенная на продюсирование, звукоинженерию, диджеинг, радиорежиссуру и — вдруг — вокал. Среди выпускников числится Goldie, который осваивал там как раз Ableton Live.
Dubspot — американская музыкальная школа, базирующаяся в
Red Bull Music Academy — ежегодный музыкальный образовательный фестиваль, который длится пять недель и гастролирует по миру. RBMA — это набор тематически разрозненных воркшопов, мастер-классов и лекций от известных музыкантов. Среди спикеров были, например, Aloe Blacc и Flying Lotus. По сути, в проекте RBMA больше entertainment’а, чем образования, и гордое Academy здесь скорее для прикрытия маркетинговых задач, но мероприятие это пользуется неизменной популярностью и вызывает интерес музыкантов. Оно всегда на слуху, поэтому не упомянуть его было бы просто странно.
Среди российских образовательных институций внимания заслуживает Sound Design Institute, открывшийся в 2015 году. Упор, соответственно, на звуковой дизайн и звукорежиссуру. Преподают звукорежиссеры и те, кто пишет музыку для кинофильмов и рекламы, — крепкие профессионалы, что называется, индустрии.
Мы в Glinka принципиально для себя решили, что будем стараться привлекать к преподаванию только действующих музыкантов, кто на гребне волны, на кураже и, что называется, чует, куда дует музыкальный ветер. Во многих школах, в том числе самых престижных, преподают в основном кабинетные музыканты-преподаватели, которые только этим и занимаются, или «опытные профессионалы индустрии» — студийные продюсеры и серые кардиналы микшерного пульта. Все эти люди в тени, они не на сцене. Нам же интересно работать с теми, кто уверенно идет по дороге музыкального артиста, кто может вдохновить студентов перешагнуть через внутренние барьеры.
Другой важный принцип Glinka — междисциплинарность. Сейчас только работа на стыке разных дисциплин может принести плодотворные результаты. Поэтому вполне логично, что Glinka так быстро слилась в экстазе с Moscow Coding School — кодинг + музыка могут родить нечто новое, неизвестное, неслыханное; возможно, даже что-то такое, что переизобретет музыку.
Почему это важно и кому это надо
В Москве и России на данный момент недостаток современного музыкального образования, это очевидно. Даже самые продвинутые заведения не выглядят up to date, они максимально далеки от того, что происходит на фестах типа того же Glastonbury или Sonar, у большинства какая-то своя повестка дня, не меняющаяся десятилетиями. Нам интересно работать с тем, что актуально. Парадокс ситуации заключается в том, что известные российские музыканты редко имеют музыкальное образование вообще, а те, кто имеют, никому не известны или вообще бросают музыку, не вписавшись в современные реалии. Что-то неладно в этом механизме. Принцип «делать как надо» или «как научили» в музыке и вообще в творческих сферах не работает, потому что это предсказуемо и скучно, никому не интересно. Мы считаем, что здесь есть над чем поработать: существуют целые огромные пласты знания и компетенций в современной музыке, которые в России существуют маргинально, ограничены узким кругом энтузиастов и любителей. Это стоит поднять со дна. Большинство наших соотечественников даже не представляют себе, каким может быть современное музыкальное образование. А мы представляем.
Фотографии предоставлены Glinka Education.
Комментарии
Комментировать