«Мы хотим быть как маленький Оксфорд»: почему важно сохранить Европейский университет

Лицензия Европейского университета на ведение образовательной деятельности была заморожена 7 декабря. Несколько дней сотрудники, студенты и неравнодушные мучились неизвестностью. Были и тревожные сведения о том, что учащихся вуза должны перераспределить по другим учреждениям. Арбитражный суд Москвы приостановил решение Рособрнадзора, отложив разбирательства до января. Обещают, что занятия возобновятся в эту пятницу, 16 декабря. «Теории и практики» поговорили с профессорами и выпускниками о том, почему негосударственный университет нужно обязательно сохранить и что случится с гуманитарными науками, если его закроют.

Европейский университет в Санкт-Петербурге стоит особняком в системе российского высшего образования. Это эксперимент, лидер и модель. Он был создан в тот период, когда можно было экспериментировать, взял лучшее из мирового опыта, привлек сильнейших российских ученых (среди преподавателей ЕУСПб есть абсолютно лучшие в своих областях, многие же, как пишут в рекомендациях, находятся «в верхних 5%») и потом сам удачно экспериментировал в области самоуправления, организации науки и работы со студентами. Здесь появилась система участия в университетском управлении, здесь был создан первый в России эндаумент-фонд целевого капитала университета (целевой фонд, который создается за счет пожертвований и взносов благотворителей и используется в некоммерческих целях. — Прим. ред.), здесь проводится обучение по программам PhD.

В ходе последней реформы высшего образования ЕУСПб оказался впереди остальных по уровню интеграции в мировую науку и сумел сохранить свою независимость от бюрократической волны, накрывшей остальные вузы. Если логика бюрократизации и удушающих отчетов исходит из тотального недоверия Минобрнауки и Рособрнадзора по отношению к университетам, а университетского начальства — по отношению к профессорам и студентам, то здесь, напротив, вся работа исходит из презумпции того, что все участники научных и образовательных проектов занимаются интересным им делом, что у них есть более сильная мотивация, чем отчет перед вышестоящим бюрократом. В основе работы ЕУСПб — свободный научный поиск, который ведут профессора и в котором участвуют студенты. Простая формула, которую почему-то стало довольно трудно сохранить в современных государственных вузах.

Такое отношение приносило плоды. Научная и экспертная составляющая работы ученых университета оказалась весьма востребована как международным научным сообществом, так и российским государством. Профессора ЕУСПб не только лидируют по публикациям и цитированию в пресловутом Scopus (крупнейшая международная база цитируемости — Прим. ред.), но и входят в разнообразные советы при правительстве и центры по разработке реформ.

Однако важность существования такого университета в России состоит еще и в том, что он сохраняет альтернативу и поддерживает надежду на другую логику развития гуманитарной мысли. Университет в этом смысле является ориентиром для ученых во всей стране. Модель Европейского университета весьма привлекательна для преподавателей и исследователей, и у них есть надежда на то, что со временем гораздо большая часть системы высшего образования в России будет построена по этому образцу.

Попытка приостановить действие лицензии ЕУСПб выглядит в этом контексте как попытка лишить образовательное сообщество в России такой альтернативы, поглотить этот важнейший очаг академической свободы под все тем же бюрократическим цунами. Как ни странно, в нынешнем кризисе ЕУСПб не представляется мне обреченным на такую судьбу. Это маленький университет, но есть те, кому он дорог, и их гораздо больше, чем сообщество преподавателей и выпускников. Именно поэтому я хочу оставаться оптимистом.

Когда ЕУ создавали, он был задуман как обучающая аспирантура, где исследователи могут создавать свою школу. Тут не было преподавателей изначально — были ученые, у которых имелась потребность включать аспирантов в свои проекты. И с самого начала предполагалось, что студенты включаются не в учебную, а в самую что ни на есть реальную, конвертируемую на уровне результатов исследовательскую работу. Большая нагрузка, невозможность совмещать это ни с чем другим — все это искупается подлинностью происходящего, неимитационным характером учебы и исследований.

Поначалу у нас не было аккредитации, была лицензия на дополнительное образование — примерно как у курсов парикмахеров. Это нас волновало в основном потому, что мальчиков с курсов парикмахеров забирают в армию. Новая лицензия и аккредитация магистерских программ решила проблему и позволила выдавать дипломы государственного образца. Хотя вообще-то государственный образец не связан напрямую с качеством образования. У Оксфорда ведь нет аккредитации, и дипломы у него своего образца, их поддерживает только репутация университета. Нам хотелось бы быть как маленький Оксфорд — настоящий и независимый, со своей репутацией.

Но мы существуем не в безвоздушном пространстве, а в лоне определенного общества, переживающего определенный этап своего развития. Поэтому зависимость от государства и его контролирующих органов оказалась, увы, неизбежной. И привела к угрозам, которые не всегда предсказуемы. Я уверен, что лицензию восстановят. Закрытие ЕУ оказалось бы преступным разбазариванием национального достояния, ударом по имиджу нашей страны и снятием очередного заслона на пути утечки мозгов.

Девиз ЕУ — «объединяя лучшее», и в этом принципе его неоспоримое преимущество. Особенность ЕУ — это не только уникальные лекции и авторские учебные курсы. Когда-то меня впечатлили мемуары одного из государственных деятелей, проводивших Великие реформы в Российской империи. Говоря об одном из университетских профессоров, очень на него повлиявших, он вспоминал: «Каждый из нас выходил после его лекций с ощущением, что он расположен ко всему хорошему и способен на что-то большее». Невероятная концентрация умных, увлеченных и компетентных исследователей в одном месте создает уникальное интеллектуальное поле, особую атмосферу, где талантливые люди могут развивать свои способности и рождать хорошие идеи.

Междисциплинарные позиции, новые методологические подходы, широкий сравнительный контекст — все это критически важно как для отечественной истории, которой я занимаюсь, так и для других социальных наук, потому что позволяют преодолеть некоторую оторванность российского гуманитарного знания от мировой науки. Именно поэтому сложности, с которыми сейчас столкнулся ЕУСПб, по-моему, тревожный знак. Я очень надеюсь, что в ближайшее время они будут преодолены.

Европейский университет — это чрезвычайно камерное и очень уютное место, где собираются люди, которым интересны наука и исследования, которые хотят развиваться и совершенствуют свои навыки. Здесь защищают диссертации на темы, которые стоят в авангарде и со временем превращаются в статьи и книги. Здесь отсутствует конкуренция, студенты разных факультетов учатся вместе и проводят совместные семинары. Главное — чувствовать себя на своем месте, а тему своего исследования — нужной и полезной.

Студентов обнадеживают, говорят, что делают все возможное, чтобы возобновить учебные лекции и семинары. Когда появились эти новости, здание опустело, хотя многие студенты просто не могут уйти отсюда: сидят в библиотеках и в компьютерном классе, ведь научная деятельность и собственное исследование превыше всего. В идеале мы бы очень хотели, чтобы лицензию скорее вернули, а занятия возобновились. Это странная ситуация: студенты очень переживают, что в их «Хогвартсе» отменили зимнюю сессию.