Онлайн-бытие определяет онлайн-сознание: как научиться жить медленно

«Теории и практики» публикуют конспект лекции «Новое экологическое мышление: от интернета всего к slow living». Культуролог Оксана Мороз рассказала, как регулировать отношения с современными технологиями, чтобы сохранить личное пространство в мире, где все — от близких до начальства — требуют нашего онлайн-присутствия 24/7.

Понятно, что современный человек, живущий в урбанистической среде, плотно взаимодействующий с «цифрой», вроде научился на индивидуальном уровне выстраивать отношения с устройствами, бороться с информационной перегрузкой, выработал собственный цифровой этикет и практикует множественную верификацию информации. Значит, способы реагирования на тотальную дигитализацию существуют. Более того, они могут быть интегрированы в групповую идентичность. Например, система регуляции рабочего и нерабочего времени сотрудников, работающих онлайн, может быть зафиксирована в корпоративном гайде. Тем не менее проблему экологичности взаимодействия человека и информационной среды сложно игнорировать.

В этом контексте людей можно рассматривать как существ, которым требуется защита: и от бизнеса, управляющего конкретными сегментами цифровой сети (теми же соцсетями), и от устройств, которые провоцируют пользователя постоянно пребывать в режиме включенности, и от работодателей, требующих онлайн-присутствия 24/7, и, на самом деле, просто друг от друга. Нельзя сказать, что цифровые технологии сами по себе провоцируют агрессию или иные социальные «ненормативности», но они становятся заметнее для тех, кто активно вовлечен в онлайн-дискуссии или вынужден постоянно пользоваться цифровыми сервисами.

Когда мы рассуждаем о прессинге тотального цифрового присутствия, важно иметь в виду технологическое измерение «цифры»: что такое цифровая среда, какие практики она подразумевает. Но также нужно понимать, какие «идеологические» факторы могут помочь выйти из ситуации подчиненности интернету и построить собственный, как будто свободный от навязанных стандартов цифрового присутствия образ жизни.

Тотальный прессинг «интернета всего»

Человечество, еще не победившее цифровое неравенство, начинает жить в мире, который все сильнее зависит от интернета. Когда я начинала преподавать (а это было чуть меньше десяти лет назад), я задавала студентам вопрос: «Сколько часов в день вы пользуетесь интернетом?» Сейчас я спрашиваю, сколько часов они в интернете не находятся. Самый обычный ответ — 6, 8, 4, то есть примерно столько, сколько студенты спят. Все остальное время значительная часть пользователей — не только учащиеся — онлайн.

Справедливо предположить, что единственной защитой человека могут стать специальные этические кодексы, разделяемые предпринимателями в IT-сфере. Но, как показывают кейсы с утечкой данных пользователей фейсбука или вай-фая в московском метро, этические и правовые системы не всегда работают так, как мы ожидаем. Системы принятия решений, которыми руководствуются разработчики и заказчики цифровых инструментов, бывают совсем нечувствительными к пожеланиям конечных пользователей, например, защищать свои данные.

Меж тем одним из векторов развития информационных технологий становится разработка так называемого интернета всего как продолжения уже знакомого интернета вещей (идею Internet of Everything активно продвигают представители компании Cisco). Речь идет о принципиальной возможности сетевого объединения потребителей информации, их данных, а также технических решений, с помощью которых происходят любые интеракции. Все физические объекты (включая, как подсказывает Александр Пшера, и животных) можно интегрировать в информационную сеть, где они становятся активными участниками — в том числе экономических процессов. Очевидно, что такая тотальность подключения не может не влиять на привычные социальные практики и представления о «нормативном». Особенно если учесть, что не только несколько футуристичный IoT, но и вполне будничный носимый интернет (а уже в середине 2010-х годов на руках у потребителей было почти 100 млн подобных устройств) в довольно большой степени меняет культурные паттерны поведения.

«Людям требуется защита — и от устройств, которые провоцируют пользователя постоянно пребывать в режиме включенности, и от работодателей, требующих онлайн-присутствия 24/7, и просто друг от друга»

Например, у многих есть смартфоны с камерами. Какие трансформации провоцирует этот предмет? Во-первых, производство массы цифровых фотографий приводит к умалению ценности снимка как такового. Когда с легкостью архивируется и документируется все («мир должен знать, что я ем»), теряется уважение к хрупкости жизненных моментов, попавших в объектив. Во-вторых, на месте почти сакрального отношения не возникает прежней рефлексии. Несмотря на то что цифровые фото проходят через редактуру и наложение фильтров, довольно часто именно они воспринимаются как прямое отображение реальности. Фотографии в соцсетях становятся демонстрацией социального состояния и индивидуальной успешности. Так конструкт оказывается идентичным реальности.

Этот процесс — следствие некритичного отношения пользователей к цифровому присутствию друг друга. До сих пор можно встретить жалобы на несоответствие интернет-образа и впечатления от реального человека. То есть речь идет именно о разнице между впечатлением, которое человек создает офлайн, и конструктом, который функционирует онлайн, а не о нестыковках между офлайн-«оригиналом» и сетевым «фейком». Такие парадоксы показывают, что пользователи довольно серьезно полагаются на доминирующие здесь и сейчас, составляющие часть их окружения цифровые технологии. Мы забываем, что любая технология не вечна и ограниченна: сервисы, куда мы выкладываем эти фотографии, устройства, с помощью которых мы все документируем, ПО, поддерживающее их функционирование, могут морально устаревать. Полагаясь на удобство и комфорт — в данном случае тотальности производства артефактов, впечатлений и их свидетельств, — также легко игнорировать тот факт, что новые средства и инструменты меняют наши способы взаимодействия друг с другом и внешним миром, по сути создают «запрограммированные» способы реагирования на внешние вызовы.

Таким образом, технооптимистам стоит обратить внимание на отсутствие имплицитной этики и замену ее логикой деятельности ПО. Теперь можно многое поручить технике — например, создание и дистрибуцию визуальной репрезентации или планирование рабочего графика. Автоматизация процессов вообще — один из важнейших принципов программирования и проектирования. Но не начинаем ли мы разделять представление о «нормативном», присущее технике — ее бинарной логике, оправданной необходимостью быстрого и эффективного решения задач? Культура построена на многообразии «норм», а дигитализация нередко сводит это множество к понятным и легко считываемым конструктам. Например, к тому, что тотальная вовлеченность в сеть сейчас считается нормой. Поэтому пользователи изобретают свои способы онлайн-бытия, помогающие сохранить и собственную идентичность, и цифровое присутствие.

Идеология slow living и как к ней прийти

Мне кажется, существует три основных подхода к регулированию цифрового присутствия: work-life balance, work-life blending и digital detox. Не все они изначально связаны с попытками контролировать цифровую вовлеченность, но каждый соприкасается с идеологией slow living.

Slow living в первую очередь — про принятие решений о стиле и скорости собственной жизни в контексте разделяемых коллективных норм, а также про последовательную реализацию этих решений и персональную ответственность за предпринимаемые поступки. Когда говорят об идеологии slow living, чаще всего имеют в виду стремление к гармонизации персональных ритмов существования, отказ от чрезмерно суетливой жизни в пользу «meaningful connections», или «значимых связей». Это могут быть связи с людьми, культурными объектами, работой, природой, собственной телесностью и переживаниями. Стоит потратить некоторое количество времени на то, чтобы договориться с собой, что такое «хорошо», «плохо» и «достаточно». После этот внутренний пакт можно конвертировать в некоторое количество действий, каждое из которых будет направлено на долгосрочное достижение лучшего качества жизни.

В ситуации медиапотребления и цифрового присутствия «медленная жизнь» означает отдаление от быстро меняющейся, перенасыщенной образами и звуками искусственной онлайн-среды и, соответственно, выработку индивидуальной логики взаимодействия с ней. Кто-то предпочитает отключаться, уходить в полноценный детокс. Кто-то надеется так распределить ресурсы в рамках цифрового присутствия, чтобы контролировать онлайн-бытование, не превращаясь в неолуддита. Ни один из этих подходов не снимает проблему «программируемости» цифровой жизни, но дает возможность критического отношения к этой новой реальности.

Digital-детоксикация — самое радикальное решение. Признав, что цифровая среда представляет собой весьма шумное, токсичное, пресыщенное информацией пространство, агрессивно требующее от пользователя постоянной реакции, можно просто ее покинуть на какое-то время. В некоторой мере такое решение противоречит норме «медленной жизни»: радикальный отказ от цифрового присутствия (например, от смартфонов, удаление из соцсетей) никогда не является решением вопроса о его негармоничности. В ситуации детокса нельзя настроить удобный ритм и скорость онлайн-коммуникации. Может показаться, что умение жить за пределами режима «mode on» — преимущество, демонстрация высокого статуса человека. Дескать, это свидетельство такого уровня востребованности, при котором все вокруг будут вынуждены считаться с отсутствием человека в сети. Однако эта претензия на новую элитарность всегда будет несостоятельной хотя бы потому, что ей противостоит цифровая элита, зарабатывающая бонусы на тотальной принадлежности к цифровой экосистеме.

«Начальник, требующий во внеурочное время выполнения экстра-заданий, — это ситуация давления, реализуемая не только злой волей босса, но и технологическими возможностями»

Work-life balance — это опыт достижения баланса между пространством работы и жизни, занятостью и отдыхом. Такой способ обустройства цифрового присутствия подходит тем, кто считает пользование сетевыми сервисами частью профессиональной идентичности. В отличие от детокса, бороться за такую гармонизацию и уравновешивание ресурсозатрат можно не только индивидуально, но и с позиции сообществ. В некоторых странах, где на государственном уровне устанавливается норма, обозначаемая как «right to disconnect», работники ощущают меньшее давление не только со стороны работодателей, но и «цифры», используемой как инструмент нелегального принуждения к работе. Начальник, требующий во внеурочное время выполнения экстра-заданий, — это ситуация давления, реализуемая не только злой волей босса, но и технологическими возможностями. Правда, для такой работы с цифровым присутствием необходим некоторый общественный консенсус по вопросам пользования интернет-технологиями вообще. И его не так легко достичь.

Наконец, согласно третьему подходу, снимать напряжение от тотальной дигитализации надо не путем отказа от цифровых возможностей или жесткого разграничения пользования ими. Можно так настроить свою жизнь, чтобы работа и все другие активности оказались плотно спаянными между собой. То есть чтобы технологические решения не были связаны с культурой долженствования, рабочими необходимостями. Исследования показали, что компании, которые дают возможность гибкого графика, лояльны к удаленной работе и обеспечивают сотрудников пространствами отдыха и рекреации в офисе, реже сталкиваются со стрессом сотрудников, а последние чувствуют себя более комфортно и спокойно. Правда, не очень ясно, как такое совмещение рабочего и внерабочего опыта в контексте пользования цифровыми инструментами влияет на психологическое и эмоциональное благополучие. Снижает ли уровень тревожности тот факт, что мессенджер — это средство общения с друзьями и одновременно инструмент рабочей переписки?

Быть экологичным в сети (в отношении к людям, устройствам, нормам общения) означает уметь настраивать и отстаивать свой опыт управления частной жизнью. Начать такую борьбу за комфорт, не умаляющий нужд и привычек других, стоит с признания: современные пользователи существуют в пространстве новой искусственной среды обитания. И это не технооптимизм или футурология, а данность — по крайней мере для тех, кто живет в постоянном режиме «mode on».