«Это страшно, но все боятся нового»: из экологии — в светодизайн

Разочаровавшись в профессии эколога — в одиночку менять мир к лучшему не получалось, — Влад Обласов дал себе полгода на поиск новой профессии. И почти уложился: уже через семь месяцев он изучал светодизайн в МАРШ. Новая специальность дала то, чего не хватало в прежней: возможность воочию видеть результат своих трудов, хорошо зарабатывать и — менять мир. Ведь освещение в городах напрямую связано с экологией. О поисках себя, любимых проектах и извилистом карьерном пути — новая история в рубрике «Вторая карьера».

Я родился в семье, где все по линии отца занимались химией: эта профессия захватила нас на глубину в три поколения. При такой истории в химики собирался податься и я — готовился к поступлению несколько лет, участвовал в олимпиадах и имел неплохие результаты выпускных экзаменов. Более того, в самом университете — РХТУ им. Д.И. Менделеева — были рады меня видеть и давали отличные прогнозы, однако своего имени в списке зачисленных я не увидел.

В новых обстоятельствах пришлось срочно искать новую сферу, где могли бы быть применены мои знания. Так я обратил внимание на экологию.

Экология

В 2011 году она была не просто перспективной, но уже даже и популярной сферой, набирала обороты — и к тому же была мне интересна. В итоге я поступил в МГУ пищевых производств на кафедру техносферной безопасности и проучился там 4 года, получив степень бакалавра. Но где-то на 3–4-м курсе, когда я стал более детально погружаться в профессию, пришло осознание, что с экологией в стране все далеко не так классно, как могло показаться по тогдашним публикациям в СМИ.

Многие представляли себе экологию в контексте каких-то рекламных кампаний и массовых мероприятий — мы изучали в том числе и их (например, известный всем «Час Земли», когда жители всей планеты выключают освещение и электроприборы). Но при этом понимали, что все это не очень помогает —

необходимы более весомые меры на государственном уровне. Я рассчитывал, что это произойдет к концу моей учебы. Но оказалось, что все намного сложнее. Да, профессия перспективная и важная, но я все равно не понимал, каким образом смогу всерьез повлиять на что-то, и не верил, что способы вообще существуют. Притом что с детства мне казалось очень важным приносить какой-то ощутимый результат, были большие амбиции и надежды на реализацию своих идей.

Я разочаровался и в самой работе: она перестала казаться мне интересной. Работать начал еще в институте — стажировался на разных предприятиях и на одном из них впоследствии остался. Занимался промышленной экологией: выезжал на заводы, брал пробы, ходил в каске и спецкостюме; итоги исследований оформлял в таблицы и сдавал в виде актов. На этом все. Я не знал даже результатов своих исследований и не мог оценить, как повлияла моя работа на окружающую среду. В общем, все оказалось довольно скучно и монотонно.

Наконец, скажем прямо, хотелось прилично зарабатывать. А тут, как раз к 3–4-му курсу, я понял, что как минимум лет 10–15 придется идти по карьерной лестнице, пока наконец мои решения смогут как-то реализовываться (и будут вознаграждены финансово).

У меня была возможность остаться в магистратуре, но на тот момент в институте сменился преподавательский состав, и на фоне этих событий я расхотел продолжать учебу.

Как-то романтизировать профессию можно было бы, вставая на баррикады вместе с экозащитниками, но я не был готов к этому — хотя бы потому, что не верил в перспективы. Я участвовал в акциях по раздельному сбору мусора и мероприятиях, продвигавших экологический образ жизни, ходил на тематические лекции, но был уверен, что существующая структура мусоросжигающих заводов настолько крепко заняла нишу, что в ближайшее время не позволит экозащитникам добиться внедрения новых технологий переработки. Баррикады тут не помогут. Тогда, семь лет назад, экология еще не была столь громкой, как сейчас.

По окончании университета я сформулировал три основные требования к работе. Мне хотелось бы видеть результат своей работы — чтобы он был осязаемым. Я хотел бы, чтобы работа влияла на окружающий мир в лучшую сторону. И еще хотелось нормально зарабатывать.

Экология и город

Долгое время меня интересовала урбанистика, мне нравилось рассматривать город, наблюдать за ним, замечать взаимосвязи, фиксировать развитие. К тому же город и экология связаны напрямую, так что я решил двигаться в сторону урбанистики.

На поиски нового места работы я дал себе полгода, во время которых подрабатывал координатором на совсем не связанных с экологией проектах: связывал друг с другом нужных людей, организовывал мероприятия, а некоторое время работал персональным ассистентом бизнесмена. Это помогало продержаться на плаву — в общей сложности буферный период продлился 7 месяцев.

Разумеется, это было очень сложное время — в том числе психологически. Если финансово можно где-то ужаться, то осознавать, что ты не понимаешь, где можешь пригодиться, действительно тяжело.

Я проходил собеседования и получал отказы, после которых было тяжело убедить себя, что я чего-то стóю. У меня есть знания и умения, но рынок меня почему-то не принимал,

а я не понимал причины. Был период, когда я настолько переживал, что даже засобирался к психологу.

Но со временем ситуация стала выравниваться сама собой — на глаза попались исследования, посвященные освещению в городской среде. Меня увлекла проблема светового загрязнения — это и была та самая тема, которая совмещала в себе и урбанистику, и экологию.

Город и свет

Европейские страны хорошо понимают, что переосвещены. Я начал изучать тему более детально в попытке разобраться, почему так происходит. Выяснилось, что существует специальная профессия, в рамках которой решаются вопросы освещения.

Весь свет на улице кем-то спроектирован. Одни люди создают концепции, другие проводят расчеты и занимаются чертежами, третьи разрабатывают приборы.

Так я открыл для себя многогранную и увлекательную сферу светового дизайна. Начал искать возможности узнать ее получше, и мне повезло: набирался первый курс светового дизайна в Архитектурной школе МАРШ. Это был тот самый шанс, за который я смог зацепиться, — именно здесь я мог применить и дополнить свои знания и интересы, при этом сменив отрасль. На тот момент (три года назад) модуль по световому дизайну был первым полноценным курсом в Москве — до этого существовали лишь интенсивы, хотя в некоторых европейских странах светодизайн преподают в университетах на курсах бакалавриата и магистратуры.

Для поступления необходимо было пройти собеседование и подготовить портфолио. Так как архитектурного образования у меня не было,

я рассказал про свое прошлое эколога и пофантазировал на тему того, как я вижу профессию светодизайнера в нашей стране спустя несколько лет.

Беседа прошла лучше, чем я предполагал, и мне предложили место в группе. Еще месяца 2–3 я работал на разовых проектах, совмещая эту работу с учебой, чтобы ее оплачивать. Сам курс длился год.

Обучение было очень разноформатным: мы изучали сценографию и физику света, осваивали профессиональные навыки (чертежи, скетчи, визуализации), учились общаться с заказчиками и вести проекты, знакомились с различными осветительными приборами. Это был суперинтенсивный год, в течение которого мы получили очень большой объем информации, оставалось лишь ее усвоить и научиться применять для дальнейшей работы.

Свет и дизайн

Однажды я стоял в очереди за кофе с Ксенией Ланикиной, которая вела у нас один из модулей, и спросил у нее, как стать световым дизайнером. Она ответила, что первый шаг я уже сделал, записавшись на этот курс. А в качестве второго предложила мне поучаствовать в проекте по реализации световой инсталляции в здании бывшей ГЭС на «Красном Октябре»: отрисовать чертежи, подобрать приборы, проверить все на площадке, составить смету. Выполнение этого задания далось мне непросто: параллельно я учился и работал. А тут пришлось создавать проект в пока еще мало знакомой области. Чертежи я рисовал в Photoshop, потому что на тот момент не владел профессиональными чертежными программами. В итоге проект, хоть и не был реализован, получил положительный отклик: хотя на тот момент я все еще учился, Ксения предложила мне работать вместе.

Со временем к нам присоединились еще пара моих одногруппниц, другие заинтересованные специалисты отрасли. Так у нас появилась студия «Ярко-Ярко», которая существует в подобном формате почти три года. Под руководством опытного наставника мы развивали свои персональные навыки и всей командой работали над проектами различной сложности и масштаба: от маленьких баров до крупных известных музеев.

Дизайн и технологии

Когда-то я думал, что световой дизайн — это про творчество и креатив. Со временем понял, что профессия куда глубже. Очень много ресурсов уходит на менеджмент, техническое сопровождение проекта, коммуникацию. Каждая отрасль очень специфична, и каждый новый проект выводит профессионализм на новый уровень. В музеях действуют особые правила и нормы работы с экспонатами, в ресторанах нужно создать особую атмосферу и подать интерьер, для магазинов существуют особые приемы, ориентированные на продажи и работу с вниманием клиента. Это очень увлекает.

Один из наиболее запомнившихся проектов — Музей истории ГУЛАГа. Архитекторы экспозиции, бюро «Контора», придумали особую организацию пространства, подразумевающую проход по узкому коридору, в котором посетитель буквально ощущает притеснение, где его сжимают, не дают свободы. Нам надо было интерпретировать это ощущение через свет, но при этом не заиграться. Концепция освещения подразумевала имитацию света сквозь щели в стенах: ты вроде идешь через темный коридор, но лучики надежды все же есть. В финале посетители попадают в комнату-колодец с дневным облачным небом — место для осмысления и анализа после лабиринтов репрессий. Впереди свет и свобода. Это позволяет не только считать информацию глазами, но и прочувствовать на уровне ощущений, сейчас многие музеи взывают к посетителям через такие приемы.

Еще одна задача света на таких выставках — навигация: за счет того, что какие-то участки экспозиции темнее или светлее, за счет визуального контраста посетители невольно следуют заранее спроектированному маршруту.

Технологии и экология

Работая со светом, важно быть компетентным в областях, которые напрямую влияют на результат, — психологии и физиологии человека (ведь необходимо учитывать особенности влияния света на организм). В сфере светодизайна активно обсуждается тема Human Сentric Lighting — освещения, ориентированного на благоприятное состояние человека в современном мире. Это направление изучает биоритмы организма и влияние света на них, возможную их корректировку за счет смены освещения.

Этот термин также связан со световым загрязнением городов. Например, Москва сильно переосвещена. В конце 90-х для нее была разработана концепция освещения, которая не только предполагала красивый облик, но и регламентировала уровень яркости. Профессионалы, работавшие над ней, думали об экологии. Но про эту концепцию «забыли». И

то, что сейчас происходит с освещением в Москве, — это где-то между «не очень хорошо» и «крайне плохо».

Например, среди светодизайнеров бытует мнение, что освещение на Воробьевых горах — большая экологическая проблема, которая проявится спустя несколько лет: исчезнут животные и птицы. Да и с точки зрения эстетики ни один известный мне дизайнер не поддерживает происходящее там.

В октябре в Нидерландах состоится ежегодная международная конференция профессионалов индустрии (PLDC — Professional Lighting Design Convention), где целый цикл мероприятий будет посвящен этой теме. В России коллеги тоже стараются обратить внимание на проблему: в начале сентября на форуме Interlight Moscow пройдет открытый стол с дискуссией. Так что экология в моей жизни по-прежнему присутствует.

Светлое будущее

Я думаю, что, меняя отрасль, необходимо быть очень четко уверенными в том, что ты делаешь. Понимать, чтó тебе интересно, и не уходить «в никуда». Если нет увлеченности, если нет ежедневного интереса, все бесполезно.

Работая со светом, я действительно вижу результат своей работы и реакцию людей, которые могут сравнить на уровне «было — стало». С каждым проектом я все больше понимаю, насколько это важно и как много я еще могу изменить.

У меня есть планы по лекциям: одна будет больше полезна архитекторам, другая — графическим дизайнерам. Мне кажется важным сочетание смежных отраслей, я думаю, что будущее именно за специальностями на стыке отраслей. Так что, получается, я занимаюсь еще и просветительской деятельностью.

С недавних пор я завершил работу в составе студии и теперь работаю самостоятельно. Наверное, это закономерный рост: я зашел в профессию через обучение, развивался в компании, а через некоторое время принял новый вызов. С одной стороны, будет меньше стабильности и коллективной помощи, ведь мы часто помогали друг другу в поиске вариантов, с другой — свобода принятия решений и творчества. У меня есть идеи, как развивать бизнес, в каких сферах улучшать навыки. Это немного страшно, но все боятся чего-то нового. Я ощущаю в себе силы и понимаю, что смогу.

TAG 47816 NOT FOUND

Читайте нас в Facebook, VK, Twitter, Instagram, Telegram (@tandp_ru) и Яндекс.Дзен.