Возвращение коммуналок: почему молодые люди полюбили коливинги

Коливинги — новая форма проживания для людей, которые за сумму, сравнимую со стоимостью аренды приличной однокомнатной квартиры, выбирают спать и есть рядом с единомышленниками. Обычно в коливингах живут молодые люди, тоскующие по живому общению, желающие повысить личную и профессиональную продуктивность и не стремящиеся привязываться к одному месту. T&P разбираются, почему коллективный быт снова вошел в моду, что коливинги говорят о переменах в человеческих отношениях и почему это все же не коммуналки.

С каждым годом растет число людей, живущих в одиночестве. Как показывают исследования, одинокий быт грозит более высоким уровнем тревожности, развитием депрессии и даже проблемами со здоровьем. Социальную изоляцию связывают со многими факторами — недостатком живого общения из-за бума социальных сетей, кризисом института семьи, культурой переработок, которая не оставляет времени на личную жизнь. Впрочем, вероятно, люди не отдалились друг от друга, а сблизились, просто по-другому, считает кандидат социологических наук, исследователь НИУ ВШЭ, координатор клуба любителей интернета и общества Полина Колозариди: «Мы наблюдаем друг за другом очень пристально. Если у вас есть инстаграм, то вы знаете, как поживает кот вашей подруги. Но часто люди говорят о том, что это какое-то не такое общение, словно раньше было лучше». Логичным следующим шагом после поиска единомышленников в сети кажется совместная жизнь с ними. Постоянное пребывание среди людей, которые действительно похожи на вас, отмечает Колозариди.

Это может быть большая квартира, арендованная энтузиастами, или целый дом, сразу задуманный девелопером как коливинг, или даже проект, больше напоминающий капсульный отель, где можно снимать жилье и посуточно, и годами. Есть даже сообщества в сети, участники которых договариваются переезжать с места на место вместе (и это тоже считается коливингом). Не так важно место, как мотивация его обитателей — жить совместно не из нужды, а из осознанной потребности.

«Все скучают и не хотят жить в одиночку. Людям настолько не хватает живого общения, что деньги, за которые в Питере можно снять благоустроенную квартиру, они готовы платить за место в коливинге, где будет очередь в туалет и общая
посуда», —

говорит Руслан Ларочкин, основатель коливинга Triglinki, который обосновался в большой петербургской квартире.

Такая форма коллективности как нельзя лучше отражает состояние человека эпохи позднего капитализма, когда традиционные институты становятся все слабее, идентичности множатся, а на смену дихотомии «одиночество vs семья» приходят объединения по интересам. В 2018 году инновационная лаборатория IKEA Space10 предложила 14 тысячам участников из 147 стран пофантазировать о том, в каком окружении они хотели бы жить в 2030 году. Выяснилось, что большинство предпочли бы жить в сообществах от четырех до десяти человек, имея при этом свое личное пространство: спальню, ванну и туалет. Семьи с детьми хотели бы видеть рядом с собой еще больше соседей (от 10 до 25), чтобы разделять обязанности по уходу за детьми. Большинство опрошенных заявили, что идея коливингов им очень нравится, особенно из-за возможностей общения.

Возможности

«Дом будущего — это социальная сеть, воплощенная в архитектуре», — считают основатели проекта InTribe. Их сервис объединяет людей в сообщества для совместной покупки или аренды недвижимости. InTribe уверены, что будущее стоит за новым типом племенного сообщества — группой людей, связанной общими ценностями и пространством для жизни: «Если раньше дом был призван ограничить нас от других, то сегодня может объединить со „своими“».

Но что могут предложить коливинги, кроме приятного и ненасильственного общения? На самом деле, довольно много. Духовное и профессиональное развитие, нетворкинг, воплощение творческих идей — в общем, все, что связано с личной эффективностью, в том числе в таких сферах, как родительство или дружба. Колозариди соотносит это с тем, что исследовательница Полина Аронсон называет эмоциональным капитализмом, в котором человеческие отношения описываются как рыночные, с «прибылью», «обменом» и «инвестициями».

Поэтому в коливинги не берут людей, которые не готовы делиться знаниями, участвовать в коллективных проектах и просто помогать другим. Таких, рассказывает Руслан Ларочкин, или отсеивают сразу, или выгоняют спустя несколько месяцев. В «Смене» — кочевом российском коливинге, который вывозит молодых и целеустремленных на несколько недель в Таиланд, Португалию и другие страны — также существует отбор участников на каждую новую смену. Претенденты должны рассказать, над каким проектом они работают и чем хотят поделиться с другими, и оставить ссылку на аккаунт в социальной сети. Если ответы «цепляют», основатели проекта Никита и Анастасия Куимовы назначают интервью по Skype.

Один из принципов «Смены» — дарение. Участники должны быть готовы провести воркшоп, прочитать лекцию — в общем, поделиться своим временем. Другое важное правило — «no spectators» (никаких зрителей): «Коливинг — это место, где нужно быть активным участником, а не просто наблюдателем, который слушает какие-то лекции и ждет следующих развлечений», — говорят Куимовы.

«Пока все остальные выясняли, какие кровати ставить, мы разбирались, что делать с людьми. Так у нас появился брейншторм, где участники ищут свежий взгляд на проекты друг друга, и встречи, на которых все делятся своими эмоциями и переживаниями», —

рассказывают основатели «Смены». Специальный комьюнити-менеджер (или фасилитатор) подкидывает группе идеи для встреч и инструменты для эффективной коммуникации. Никита Куимов признается, что после запуска «Смены» отсеял всех старых друзей: «Когда начинаешь жить в сообществе, которое применяет инструменты мышления, ты, как мышцу, раскачиваешь свои навыки общения с другими людьми, перестаешь обсуждать погоду и дела на работе и начинаешь рефлексировать».

В Triglinki каждый коливер имеет право бесплатно распоряжаться общими зонами квартиры. «Есть идея? Посмотри расписание, организуй свое мероприятие, заработай денег», — говорит Руслан Ларочкин. Сейчас Triglinki — это площадка для разных конференций, концертов и встреч (например, для петербургского проекта «Трава», который организует лекции и воркшопы по темам ответственного потребления, гражданского активизма и т. п.). Для жительницы Triglinki Ольги Фохт огромным плюсом стала возможность реализовывать самые неочевидные идеи: «Надо снять видео? Не вопрос, зовем домашних, ищем реквизит, ставим свет и снимаем. Вокруг суперинтересные люди, для меня примера пары ребят хватило, чтобы перестать работать 5/2 и перейти на свободный график».

Самый большой проект, который развивают в Triglinki, — производство сыроедческих десертов. Коливеры работают поварами, в доставке и бухгалтерском отделе. «Это наше детище, доставшееся в наследство от мальчика, который здесь когда-то жил. Он хотел открыть свое дело, мы помогли ему деньгами и рабочей силой. Уехав из Triglinki, он оставил его нам», — вспоминает Ларочкин.

Осознанный выбор поселиться с теми, кто поможет продвинуться по карьерной лестнице или улучшить показатели стартапа, созвучен идее «Выбери себе работу по душе, и тебе не придется работать ни дня». В новой корпоративной культуре, отмечает колумнистка The New York Times Эрин Гриффит, недостаточно терпеть или просто любить свою работу: работники должны обожать то, что делают, а затем продвигать эту одержимость в социальных сетях, объединяя свою идентичность с той, что предлагает работодатель. В современной экономике граница между рабочим и нерабочим временем стирается, комментирует Колозариди. Коливинги с их установками на личную эффективность, постоянный обмен опытом и профессиональные коллаборации поддерживают эту тенденцию.

Личные границы

«Мы объединяем классных, умных, деятельных людей, которые уважают чужие границы» — так описывает своих идеальных жильцов строящийся в Москве «Co_loft», где место в коливинге можно приобрести в собственность.

Вопрос о личных границах для коливингов, которые предлагают новую, «нетоксичную» форму коллективности, не приемлющую принуждения и насильственного общения, стоит особенно остро. Это не то место, где соседям приходится терпеть друг друга, несмотря на все конфликты: тому, кто не способен соблюдать установленные сообща правила, лучше поискать другое жилище.

Правила проживания устанавливают сами коливеры. Это касается и уборки, и расписания активностей, и экологических принципов. Во многих сообществах в обязательном порядке практикуют раздельный сбор мусора или запрещают готовить и есть мясо в пределах коливинга.

«Для кого-то оставить кастрюлю с двумя макарошками на дне — тоже чистота. Это нормально, если ты живешь в небольшой квартире. Но если вас 20 человек, это реально мешает», — говорит Ольга Фохт, живущая в коливинге Triglinki. Такие проблемы жители Triglinki решают на общих собраниях. Сначала любителей оставить посуду штрафовали — это не помогло, сработало только исключение из сообщества.

В слове «коливинг» заложена идея совмещения индивидуального и совместного, причем совместное подчинено индивидуальному.

Коливинг — это в определенном смысле индивидуалистичный ответ коммуналкам,

рассказывает Полина Колозариди. «В будущем специалисты представляют жилые дома и комплексы именно как общественную территорию, где не личное пространство становится общественным, а общественное становится более личным», — провозглашает манифест коливинга InTribe.

Кочевники

Никита и Анастасия Куимовы называют себя «цифровыми кочевниками» и подчеркивают, что такой образ жизни доступен многим жителям больших городов, которые не тратят деньги на постоянную аренду жилья, — нужно лишь научиться правильно планировать финансы. На Западе для тех, кто хочет «кочевать» с единомышленниками постоянно, найдутся проекты, которые пошли даже дальше «Смены» — например, в Remote Year один заезд длится целый год, а страна проживания меняется каждый месяц.

Кочевать можно не только из страны в страну, но и в границах одного города. Жизнь в коммерческом коливинге позволяет не беспокоиться о залоге, поручителях, штрафах за преждевременный выезд (владельцы, в свою очередь, страхуют себя от рисков, сдавая жилье посуточно). Коливеры не думают о том, как платить за электричество, часто уборка включена в стоимость. Звукозаписывающая студия, тренажерный зал, профессиональная плита — все то, что ты вряд ли обустроишь в собственной квартире, можно найти в коливинге.

В коливинге по типу коммуны (вроде Triglinki) от жильцов будут ожидать большего постоянства и аккуратности, но даже там популярны гостевые комнаты, где можно провести неделю или меньше. «Такую историю мы видели в Нью-Йорке. Люди не создают семьи, не покупают собственное жилье: лайфстайл кочевника такой удобный, что нет необходимости что-то менять», — говорит Анастасия Куимова.

Многие исследователи поколения миллениалов говорят о его мобильности, кочевническом образе жизни и нежелании привязываться к одному месту. Однако с экономической точки зрения такое «ветреное» поведение продиктовано не особыми ценностями, а банальной бедностью.

Это особенно заметно в США и Западной Европе. Автор большого лонгрида о миллениалах на HuffPost Майкл Хоббс приводит очень простой и иллюстративный пример: «Недавно отец беззаботно сообщил мне, что купил свой первый дом в 29. Это был 1973 год, он только что переехал в Сиэтл, и на должности профессора университета получал (с поправкой на инфляцию) около $76 000 долларов в год. Дом стоил $124 000. Сейчас я на шесть лет старше, чем был мой отец тогда. Я зарабатываю меньше, чем он, и средняя цена дома в Сиэтле составляет около $730 000. Первый дом моего отца стоил ему двадцатимесячной зарплаты. Мне же на свой первый дом нужно будет откладывать ежемесячную зарплату больше десяти лет».

Кори Пайн, автор разоблачительной книги «Живи, вкалывай, сдохни. Репортаж с темной стороны Кремниевой долины», описывает, как за словом «коливинг» и привлекательными фото на сайте скрывалось общежитие в его худшем изводе — с маленькими комнатами, общей ванной и нелепым запретом «зависать на кухне». Жизни в «коливинге» он предпочел аренду палатки на заднем дворе дома.

России до такого, безусловно, далеко: коливинги здесь скорее экзотика для тех, кто имеет хорошее образование, социальные связи, «прогрессивные взгляды». «Можно ли найти жен столяров или медсестер больницы в брянском коливинге? Не уверена», — говорит Колозариди. Но уже сейчас в манифесте все того же InTribe можно обнаружить связь между модной практикой и экономической неустроенностью: «Человек сегодня может позволить себе квартиру все меньшей площади, которая становится просто местом для ночлега. Все остальные функции человек либо ищет в городской среде, либо компенсирует виртуальной реальностью».

Читайте нас в Facebook, VK, Twitter, Instagram, Telegram (@tandp_ru) и Яндекс.Дзен.