Импортозамещение в русском языке: можно ли отменить заимствованные слова

Многие люди считают, что заимствованные слова засоряют русский язык, вытесняя исконно русские слова. Этот процесс породил множество страхов и еще больше предложений о том, чтобы запретить использование англоязычных слов в русской речи. В своей колонке Владимир Пахомов, кандидат филологических наук, главный редактор портала «Грамота.ру», научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, рассказывает, как заимствованные слова на самом деле влияют на русский язык.

Три страха борцов за чистоту языка

Стоит выделить три базовые установки, которыми руководствуются люди, стремящиеся освободить русский язык от заимствований. Они кажутся сами собой разумеющимися, но на самом деле являются ложными.

Можно ли убрать все заимствованные слова?

Но давайте разберемся, что с этими представлениями не так. Во-первых, если заниматься такой прополкой и насильственно изгонять иностранные слова, то можно столкнуться со множеством трудностей с определением, где слово заимствованное, а где — исконно русское. Например, слово «книга» не является исконно русским, оно давно заимствовано из тюркских языков. Дословно «книга» означает «свиток», потому что тексты хранились в виде свитков. И слово «книгочей» тоже тюркизм, оно было заимствовано, а не образовано в русском языке из слов «книга» и «читать». Слово с похожим окончанием «казначей» — тоже тюркское. То есть, если мы меняем «буккроссинг» на «книговорот» или «книгообмен», то мы, по сути, меняем новое заимствование на более старое, даже если мы к нему больше привыкли.

Тут, конечно, можно возразить, что никто не предлагает изгонять древние заимствования вроде «изба», «шуба», «сарафан», «хлеб» (это тоже заимствования), а раздражают нас в первую очередь новые заимствования последних лет.

Тогда возникает вопрос: «лишние» заимствования — это начиная с какого времени? Находится ли эта точка в 2000-х, 90-х, 80-х? Я недавно видел детскую книгу, в которой говорится: «Зачем нам говорить „мэр города“, когда мы можем сказать по-русски „глава города“?» Здесь тоже можно вставить ремарку, что «глава» — заимствование из старославянского языка, к тому же слово «мэр» мы используем уже много десятилетий. Поэтому появляется вопрос, до какого момента мы будем отматывать назад. Как мы можем сказать, с какого момента заимствования не благо, а вред?

Как заимствования приживаются в русском языке?

Во-вторых, важно помнить, что заимствованные слова в русском языке осваиваются, русский язык подключает все свои словообразовательные возможности и образует свои собственные слова от иностранных корней. Так, от английского корня «гугл» образуется глагол «гуглить», есть «зум» — и в русском языке появляются слова «зумиться», «позумиться» и даже окказиональное «беззумие» (о внезапном разрыве видеосвязи). И парадоксальным образом эти новые слова становятся исконно русскими, они появились в русском языке с помощью средств русского словообразования. И появляется вопрос: считать или не считать заимствованиями слова, полученные таким образом? Поэтому идея, что слова в русском языке можно распределить на «свои» и «чужие» и избавиться от вторых, обречена на провал.

Еще один стереотип — это убеждение, что иностранные слова вытесняют исконно русские или более старые заимствования. Этот процесс рисуется очень мрачными красками, на самом же деле все не так плохо — это подтверждают и новые примеры, и старые. Так, в своей работе тридцатилетней давности известный лингвист Кирилл Сергеевич Горбачевич приводил такой пример: он предлагал сравнить слова «зодчий» и «архитектор». Слово зодчий исконное, оно родственно глаголу «созидать», а «архитектор» — заимствованное. И все же «архитектор» не вытеснил слово «зодчий», оба слова сохранились в языке, но разошлись по стилистическим характеристикам: когда мы говорим о белокаменных памятниках в древнерусских городах, мы говорим о «зодчих», а когда мы говорим о памятниках современной архитектуры, мы используем слово «архитектор». Было бы странно говорить, что этот небоскреб построил зодчий Норман Фостер. Любой человек, говорящий по-русски, увидел бы тут несуразицу. Таким образом, с приходом слова «архитектор» слов стало на одно больше, и они оба активно используются в русском языке, чтобы точнее выразить свою мысль.

То же самое со словом «клининг». Когда он пришел в русский язык, слово «уборка» никуда не делось. И любой, говорящий по-русски, может представить себе разницу. Например, «уборщица» — это баба Дуся с фирменным «Куда по помытому?!», а «специалист по клинингу» — это современная униформа, тележка с моющими средствами. То есть слова используются, чтобы обозначить разные реалии.

В русском языке также прекрасно сосуществуют слова «посол» и «амбассадор». Первое слово используется в значении «дипломатический представитель». Но когда мы говорим о людях, которые представляют какой-то бизнес, бренд или идею, то органичнее будет звучать слово «амбассадор». Так что одно другое не вытесняет, оба слова нашли свои зоны обитания и дают нам, носителям языка, больше возможностей для выражения тех или иных оттенков смысла или стилистических нюансов.

Еще один важный стереотип: что иностранные слова можно легко и безболезненно заменить исконно русскими. Если бы слова были полностью идентичны по значению и применению, иностранное слово не закрепилось бы. Слово закрепляется, если ему удается лучше выразить и передать конкретный смысл. Например, я часто слышу предложение заменить слово «квиз» на «викторину». Но этого сделать не получится, потому что эти слова обозначают разные игры. Викторина — это, как правило, игра, в которой даны варианты ответа. А квиз подразумевает микс заданий на логику и общую эрудицию, также у такой игры много вариантов проведения (например, в баре, онлайн, на корпоративах и т. д.); квиз, как правило, командная игра. И всех этих компонентов значения просто нет в слове «викторина». Поэтому, если мы решим заменить во всех случаях «квиз» словом «викторина», мы потеряем эти оттенки смысла.

Таким образом получается, что заимствования, которые многие так ругают, на самом деле дают нам больше возможностей для выражения смысла. И это ни в коем случае не засорение языка, а его обогащение. Поэтому, когда мы пытаемся насильственно очистить русский язык, мы на самом деле не помогаем ему, а мешаем. Ведь языки, как и люди, взаимодействуют, они обогащают друг друга словами, развиваются естественным путем, и невозможно за язык решить, нужно ли ему слово или нет. Хорошая новость в том, что никто не может повлиять на язык извне какими-либо законодательными актами или практиками. Даже если кто-то попробует запретить определенные слова, язык будет сопротивляться, его носители будут делать то же самое — и все равно язык будет развиваться по собственной траектории.